В Русском музее открылась выставка «Картина. Мода. Стиль», примечательная в первую очередь своим масштабом, который оказался на сей раз вполне оправданным. Размах велик во всех отношениях. Выставка занимает весь первый этаж корпуса Бенуа — пространство огромное. Представленные объекты по большей части тоже громоздкие.



Велик и соблазн встроить «Картину. Моду. Стиль» в контекст столь любимых музеем обзорных выставок, когда под шапкой какой-либо темы выставляют множество произведений из собственной коллекции. Кураторы музея пишут таким образом своеобразную энциклопедию русского искусства, составляют каталог образов и приемов. Но если нынешнюю выставку сравнивать с такой энциклопедией, то она оказывается скорее простеньким ликбезом, чем научной работой. И такой формат Русскому идет ничуть не меньше, чем «Женщины в русском искусстве», «Дорога в русском искусстве» и прочие.

Новая выставка похожа на учебник даже по структуре. Цель тут — не разобрать детали, а заставить запомнить, какая эпоха за какой следовала, и научить не путать классицизм с просвещением. Предметы тут отобраны так, чтобы они были лицом своего времени. Елизаветинская эпоха представлена мозаикой и фарфором, а вместе с ними — словно бы тоже фарфоровыми пышными платьями и тугими корсетами. Павловские годы — конечно, казарменно-зеленый оттенок во всем: от ножен шпаги до шкафа. Пушкинские времена — встречайте акварельки, накрахмаленные рубашки и ампир. И далее по хронологии. Ясно, что подобные экспозиции часто рискуют стать своеобразным «Кантом за полчаса», голым интересничанием. Да, на «Картине. Моде. Стиле» есть халат Петра Первого, рубашка Павла, в которой он был убит. Но они сведены к предметам быта, следам времени. Рядом с ними находятся будничные дамские платья и предметы туалета. Так картина и складывается, а глаз при этом не замыливается. Камзол Петра Первого выставляется наравне с двубортным пиджаком и низводится таким образом до штриха в историческом портрете. Может быть, не трехмерном, недостаточно полном, но живом и занимательном.

Мода — штука универсальная. Она может сказать об определенной эпохе все, дать ее исчерпывающую характеристику. Выставите парадные портреты вместе с изображениями городских жителей того же времени — получите и философию, и бытовавшие в то время мировоззрения. Подобные экспозиции в таких же мегаломанских масштабах устраивал когда-то петербургский Манеж (пока не переключился на относительно современное искусство) — реконструировал эпохи. И картинами тоже не отделывался: были и кареты, и платья, и мебель.

Само название выставки в Русском как будто перекликается с идущим сейчас в Москве фестивалем «Мода и стиль в фотографии». Там занимаются ровно тем же — реконструируют время и нравы при помощи одежды, причесок и прочего (взять хотя бы «Хулиганов 80−х» — небольшой временной промежуток, а требует для грамотной реконструкции большого пространства)

Русский музей «Картину» создал просто и незамысловато. Диалог живописи и быта вполне состоялся. Функция ликбеза выполнена на славу — и в памяти откладывается, и картину мира предлагает, которую очень хочется принять. Врут те, кто говорит, что простота хуже воровства. В данном случае — точно врут.